Музеи устали от сомнительных акций. Представители учреждений культуры вынуждены оправдываться из-за появления на их территории провокаторов, сумасшедших и тех, кто считает себя “свободными художниками”. Очередной атаке на днях подвергся Исторический музей: журналисты одного из изданий тайком повесили картину, не имеющую отношения к экспозиции. Ранее в Третьяковской галерее появился обнаженный мужчина, который назвал свой поступок “художественным перформансом”. Нездоровая страсть к подобным акциям может вынудить музейщиков ввести ограничения для посетителей. Корреспондент “Вестей FM” Мария Скородилко пыталась понять, зачем “непризнанные художники” идут в музеи.

Атаке на днях подвергся Исторический музей: журналисты одного из изданий решили проверить музейщиков на бдительность. “Ограбление наоборот” – так они назвали сомнительную проверку на безопасность. Незаметно журналисты пронесли копию фотографии императрицы Александры Федоровны и повесили ее бок о бок с оригинальными фотографиями царской семьи. В подлинниках императрица снята по пояс, в ее руках – веер. В копии журналисты вручили императрице аксессуар XXI века – тревожную кнопку: такую дают смотрителям музеев на случай ЧП. Все по канонам известного арт-хулигана Бэнкси. Авторы успели сделать выводы и обвинить музей в том, что система безопасности хранителя исторических ценностной страны нуждается в укреплении. К перформансу журналисты готовились основательно: упаковывали "арт-провокацию" на уровне – в раму из итальянского дерева с антибликовым стеклом. Обрамление тонировали в цвет выставочным экспонатам. На случай моментального разоблачения "ученики Бэнкси" даже запаслись спасительным письмом главного редактора – дескать, "старики-разбойники" действуют исключительно в рамках эксперимента, цель которого – проверить бдительность охраны, ни один экспонат при этом не пострадает. В том, что лишний экспонат удалось пронести – геройства нет, объясняет "трюк " активистов пресс-секретарь Исторического музея Мария Лемигова.

ЛЕМИГОВА: Они пронесли фотографию в рамке. Это фотография не “звенела” при входе в музей. И, естественно, сотрудник полиции не имел оснований ее изъять. Потому что любой человек скажет: "Это моя личная фотография, личные вещи". Ничего плохого в этом нет.

“Операция по внедрению” выглядела естественно: в зале – десятки посетителей, люди разглядывали экспонаты. Распределившись по залу, журналисты начали отвлекать смотрительниц. Камеры, расположенные в каждом зале, почти не помогают, успели сделать вывод музейные хулиганы. Расследованием странный перформанс не назовешь. Работники музея оскорблены, ведь они – максимально открыты обществу. Подобные провокации толкают их на тотальную проверку посетителей. Музей – не тюрьма, а экспонаты – под сигнализацией, продолжает Мария Лемигова.

ЛЕМИГОВА: Мы будем вынуждены внести определенные коррективы в правила посещения музея. Совершив вот такую провокационную выходку, журналисты не сделали никому лучше. Кроме того, они открывают путь к дальнейшим провокациям. И не только в музеях. Свобода человека заканчивается там, где начинается свобода другого.

Свобода других заканчивается с акциями подобных художников. Не так давно посетителей Третьяковки снова "удивили". Очевидцы сняли мужчину в стрингах прямо у картины в зале Врубеля. "Свободный художник" прошелся по нескольким залам и быстро покинул галерею, оставив "подарки". В музее участники акции оставили свои работы. Вот так меценаты объясняют "высокий" смысл их акции: "Это был такой акт навязывания искусства обществу. Все навязывают что-то там, а мы навязываем свое искусство".

Акция сорвалась. Все они ожидали одного – что за ним будет гоняться охрана. Никто не погнался. В Сети люди высказываются конкретно: подобного не должно быть.

ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ: Раньше никому в голову не приходило сделать в музее нечто подобное, хотя примеры акционизма в музеях существуют. И этот человек не изобрел ничего нового, это абсолютно слабая и вторичная попытка художественной акции. Даже язык не поворачивается назвать это художественной акцией.

Пионером провокаций в искусстве стал американский художник Пол Джексон Поллок. Под впечатлением от Пикассо Поллок изобретает бренд “абстрактный импрессионизм”. В пиаре ему активно помогала пресса, освещая сенсацию под выгодным художнику углом: он – новое дарование, а его работы – шедевр. Со временем эксперты скажут: это – простой пиар. Ничего нового в его приемах не было: художник просто разбрызгивал краску по холсту в хаотичном направлении.

Одиозный Олег Кулик и его человек-собака: обнаженный художник на цепи выскакивал из галереи Марата Гельмана на Якиманке, другой конец цепи при этом держал московский акционист Александр Бреннер. Потом свои "собачьи" перформансы Кулик где только не показывал: и в Цюрихе, и в Стокгольме, и даже в Нью-Йорке. "Собачий цикл" себя исчерпал, акциониста в образе начали приглашать на корпоративы.

Мракобесие Авдея Тер-Оганьяна: “свободный художник” топором разрубил несколько православных икон на глазах у публики.

Перформанс Олега Мавроматти: молодого человека привязали к деревянному кресту, а на его спине высекли: "Я не сын Бога!". Акцию увидели миллионы человек. Позже за разжигание межнациональной розни на художника заведут уголовное дело. Однако он успеет попросить помощи у Запада и эмигрирует.

По его же стопам пошёл и Петр Павленкий, “художник”, которого помнят двери здания ФСБ и брусчатка на Красной площади. Многие акционисты 90-х годов дали поступку Павленского высокую оценку, медики же в свою очередь предложили проверить их на вменяемость.

Эксперты утверждают: “художники” заигрались со смыслами и фактурой. Громкие “художественные акции” всегда нацелены на СМИ и являются маркетинговым ходом. И хотя авторы очередного эксперимента в Историческом музее жалеют смотрительниц, просят не наказывать женщин – дескать, они не виноваты, сами отвлекали, музейщики обращают внимание на другую проблему "грязной истории": провокации заставят музеи ограничить доступ к искусству, усилив проверки на входе. Пользоваться гаджетами тоже могут запретить. Уже сейчас большинство музеев просят посетителей рюкзаки и личные вещи сдавать в гардероб.