Жительница Подмосковья подала в суд на медиков: во время беременности она неоднократно проходила процедуры УЗИ, и врачи писали, что с ребенком все в порядке, но в итоге он родился без правой руки. Суд отказал женщине в моральной компенсации, но она намерена обжаловать решение. Перспективы иска оценил обозреватель “Вестей FM” Сергей Артемов.

Всю беременность жительница подмосковного Талдома Наталья внимательно следила за ее развитием. И регулярно ходила на ультразвуковые исследования. Вот что она рассказала telegram-каналу MASH.

НАТАЛЬЯ: Первый скрининг мне сделали в Дубненской городской больнице – на бесплатной основе, по направлению женской консультации. Второй и третий мне делали в платных медицинских кабинетах – “Аэлита-Талдом” и “Инвитро”. 4-е УЗИ мне уже делали в рамках стационарного обследования на поздних сроках беременности в Дубненской городской больнице.

У Натальи на руках – все выписки и результаты исследований. Все они – без замечаний и даже намеков.

НАТАЛЬЯ: Я, естественно, задавала уточняющие вопросы: всё ли в порядке с ребёнком? Мне все врачи отвечали, что с ребёнком всё в порядке, руки-ноги у него на месте, голова на месте, внутренние органы – тоже в порядке. Никаких патологий врачи ни на одном этапе обследования не увидели, в протоколах они этого не отмечали. То есть в протоколах чётко отмечено, что верхние конечности – в норме, все с ребёнком в порядке – патологий не выявлено.

Переживаний у будущей мамы не было никаких. Начались они с истошного крика акушерки в ноябрьский день 2018 года – у мальчика не было правой руки ниже локтя. Родители обратились в суд, чтобы взыскать с просмотревших проблему медиков компенсацию морального вреда 8 миллионов рублей. Требование Талдомский городской суд отклонил, не назначив семье ни копейки выплат. Конечно, такое решение может показаться ошеломительным, полагает руководитель Ассоциации защиты прав пациентов Александр Саверский, но оно не является окончательным.

САВЕРСКИЙ: Доводы, которые мама приводит, они вообще не связаны с моральной компенсацией – они связаны с материальной. А именно – она говорит, что ребёнку нужны протез, медицинская помощь и так далее. Но это – совершенно другие основания для иска. То есть они сейчас, несмотря на то решение, которое вынес суд, вправе заявить новый иск – на возмещение именно материального вреда, связанного с лечением.

Судебная практика показывает, что в вердиктах редко значатся суммы компенсаций более 100 тысяч рублей. Но это – как раз тот случай, когда истребовать и, что важно, получить можно и больше 8 миллионов, изначально заявленных семьей, добавляет эксперт. Если составить материальный иск, приложив все счета на лечение ребенка.

САВЕРСКИЙ: Причём обычно это даже не обсуждается с точки зрения размера компенсации, то есть для ребёнка стараются. Потому это, как правило, даже не является предметом спора. Вообще, даже расходы на предстоящие лечение, то есть, если они, например, сходят в какой-то центр протезирования, им там выпишут счёт, то его ответчики должны будут оплатить.

В этой истории можно предполагать врачебную ошибку – неправильную постановку диагноза при проведении осмотра женщины во время беременности, считает партнер юридической группы «Яковлев и партнеры» Вероника Сальникова. И при обжаловании потребуется медицинская экспертиза.

САЛЬНИКОВА: Она покажет, видел ли доктор те или иные дефекты плода во время обследования. Ведь мы должны понимать, что ребёнок мог на УЗИ другой половиной тела располагаться, и тогда доктор просто не увидел этого. Либо аппарат УЗИ был не того формата. Или исследовали не сам плод, а какие-то кровеносные сосуды, сердце и внутренние органы и так далее. То есть не исключено, что заключений на руках будет недостаточно для того, чтобы определить, мог ли доктор увидеть это, была ли его ошибка в этом.

Компенсация морального вреда – обычный иск, так пациенты защищают свои права. Иск материальный также может быть подан, говорит юрист. Но обращает внимание: нет гарантии того, что суд обяжет медиков всех трех клиник полностью оплачивать счета.

САЛЬНИКОВА: Доктор же не виноват, что ребёнок такой. Доктор виноват в том, что не предупредил её, что у неё может родиться такой ребёнок. Но прямой вины доктора в том, что родился такой малыш, нет. Такой вот он был зачат, так генетически сложилось. Но доктор, если знал и видел это на УЗИ, действительно должен был предупредить её о наличии вот таких особенностей в развитии плода.

УЗИ на разных стадиях беременности Наталье делали в одной государственной и двух частных клиниках. Медики в любом случае должны нести ответственность. В этом деле, как можно догадываться, – за ту информацию, которую они сообщали пациенту. И если женщина утверждает, что все исследования показывали отсутствие патологий, то, по мнению адвоката, партнера и руководителя семейной практики компании BGP Litigation Виктории Дергуновой, медицинская экспертиза должна быть тщательной до мельчайших деталей.

ДЕРГУНОВА: Встаёт вопрос: эта патология могла быть диагностирована с помощью УЗИ? Или, например, требовались дополнительные скрининги, о которых врачи уведомили, но она отказалась? Потому что, например, ряд скрининговых исследований может причинить вред плоду, поэтому врач мог и уведомить, что есть подозрение на патологию и нужно провести дополнительные исследования. И она, например, отказалась. То есть – могла ли эта патология быть диагностирована тем способом, каким её исследовали, или не могла?

И, вполне вероятно, резюмирует Виктория Дергунова, ответчиками могут оказаться не только клиники, в которых проводились исследования, но и те врачи, которые вели беременность Натальи.

ДЕРГУНОВА: Как эта патология появляется? Каким образом она выявляется? Предупреждали ли о ней? Проверяли на эту патологию плод, пока он был в утробе матери? Назначали ли ей адекватные исследования? Были ли вообще подозрения на то, что там может быть такая патология?

Через пару недель Егору исполнится 2 года. Родители стараются, чтобы мальчик никак не страдал от своего врожденного недостатка. Помогут ли им в этом материально медики – разберется суд. Уже областной. Но тяжба, как говорят юристы, затянется. Все процессы, в которых решения зависят от врачебных экспертиз, длятся не менее полугода.